* * *

Над белой галькой мечутся стрекозы,

их лица безволосы и безносы,

их руки не отбрасывают тени,

как будто лепестки ночных растений.

А море задремавшее — зловеще

когтистой лапой в побережье плещет,

глаза кошачьи в белой пене пряча,

оно к прыжку готовится незряче.

И солнце затаившееся тоже

рассеянно следит за нежной кожей,

в протуберанцах-шприцах разогрета

инъекция из ультрафиолета.

Грядущее лениво пасть разинет —

и ангел смерти с ликом стрекозиным,

и яд ожога, и удар прибоя

вонзятся в безмятежное, живое.

На будущее глядя без опаски,

ты не поймёшь смертельной этой ласки,

а там — пойдёшь мотаться по трамваям,

уже собой почти неузнаваем.

1986