[назад]
Из выступления в Музее Ахматовой в Петербурге 4 июня 2003
Скажу несколько слов. Я эти стихи имел возможность прочесть глазами. Предварительно, правда, не всё, но значительную часть. И кроме того сегодня их слушал. Безусловно, это очень интересное явление – поэт Вилли Брайнин. Почему? А он не похож на других поэтов. У него своя походка. Это совершенно точно. Это стихи чрезвычайно изобретательные, очень умелые, и я понимаю, почему Арсению Тарковскому они так понравились. Потому что он сам был несколько холодноват, но очень точен. Слово у него всегда стояло на нужном месте. И мне они тоже нравятся. Ну вот «Стрекозы», например, или вот это стихотворение «Дуэль», совершенно прелестное, где пуля возвращается. Оно живое очень. Но что для русской поэзии несколько странно в этих стихах? Вилли говорил о том, что его предки из еврейского местечка в Белоруссии. С таким происхождением не могут обойтись без вопросительной интонации в стихах. Совершенно непременно. «Что, Александр Герцевич, на улице темно?». И меня удивило, что здесь этого нет. Вовсе не только русские поэты из местечка обладали прелестной вопросительной интонацией. Иннокентий Анненский делал то же самое: «Сочинил ли нас царский указ? Потопить ли нас шведы забыли?». И Александр Сергеевич, сколько угодно. И я подумал, что это, может быть, единственное моё замечание к стихам, но мне кажется важное. Почему? У меня было такое ощущение, что это очень хорошие стихи, написанные письменной речью. А стихи - это всё-таки преимущественно устная речь. Это разговор с человеком, разговор с самим собой, разговор с Богом. И обязательно неуверенность и вопросительная интонация. И где мне стало совершенно замечательно, и я вдруг подумал: «Ах, как хорошо!» - «Думал, что голос? Нет – ветер». Вот эта устная интонация всё моментально перестроила. Иначе стихи начинают походить на профессорскую американскую поэзию. Лосев блестящий поэт, но скучноватый по этой причине. Слишком разумно. Но я повторю ещё раз. Я рад, что я выслушал эти стихи, они мне понравились, безусловно. Понимаете, это серьёзная, конечно, поэзия. Есть о чём говорить, здесь замечательно всё видно. И главное, автор всё время мыслит. Что большая редкость для стихов. Очень сейчас в моде всякий алогизм, бессмыслица и то, что здесь всё осмысленно (Вы как Мандельштам – смысловик, он так говорил о себе) меня чрезвычайно радует.